Речь пойдет о большом отрезке времени – пяти годах, об аспектах не одного судебного разбирательства, не одного дела. Подробно с этими событиями можно ознакомиться на сайте в интернете «Одна против всех (история о том, как простая женщина боролась с государством ПМР)» по адресу http://femida-pmr.narod.ru Сайт развернут нашими московскими консультантами в 2003 г., и постоянно пополняется новыми материалами и комментариями. На мой взгляд, на изложенные здесь факты стоит обратить внимание, поскольку в совокупности, в главном, они свидетельствуют о том, что государство ПМР не в состоянии обеспечить надлежащее функционирование судебной системы – одной из ветвей власти. Тем самым в ПМР объективно и постоянно нарушаются права человека на судебную защиту. Мне кажется, эта тема достойна внимания Пленума Верховного суда ПМР и лиц, которым направлена копия данного заявления.

Объективно государство ПМР не может обеспечить надлежащую работу судебной системы в том виде, как она сейчас существует, не только по материальным, но и по кадровым причинам. На территории ПМР и в Советское время не было судей высокого уровня, даже областного масштаба. Да тогда этого и не требовалось, поскольку их решения проверялись более подготовленными и, главное, более объективными судьями, вплоть до московских. Когда городские и районные судьи при образовании ПМР в одночасье назвали себя Верховными, они не стали ни опытнее, ни квалифицированнее, ни верховнее. Но ситуация в правовой сфере изменилась кардинально, поскольку теперь решения судей городского масштаба стали кассировать судьи такого же городского масштаба. Исправлять ошибки стало некому. К тому же, в ПМР пытались копировать судебную систему настоящего большого государства, что явно несостоятельно. Ведь небольшая ПМР сильно ограничена во всяких видах ресурсов. А иную, адекватную масштабу форму судебной системы и не пытались найти. Со временем проблемы масштаба нарастали. Появился субъективный фактор, связанный с желанием отдельных лиц сохранить свое привилегированное положение в судебной власти – единственной легитимной пожизненной власти в обществе. В результате судебная система ПМР сегодня выглядит так, как будто ее приватизировала кучка малограмотных, мелко хитроватых и амбициозных деятелей. Вот об этом субъективном факторе и пойдет дальше речь.

При этом буду опираться на факты из:

1) уголовного дела по обвинению Улыбина В.А., русского, работника Молдавской ГРЭС, в совершении дорожно-транспортного происшествия, в результате которого погиб Новачлы Н.В., молдаванин, работник Молдавской ГРЭС;

2) гражданского дела по иску тещи погибшего Коробки В.Г., молдаванки, о возмещении материального вреда в связи со смертью кормильца;

3) алиментного дела по иску Петко А.Г., молдаванина, к Петко Н.Н., молдаванке, дочери погибшего Новачлы Н.В. - о снятии алиментов.

Все эти дела объединяет одно действующее лицо – Петко Неля Николаева. В этих делах она выступала или стороной, или представителем стороны, или законным представителем потерпевшего. Ее действия в защиту законных прав – своих или доверителей – и постоянно вскрываемое ею при этом беззаконие в судах ПМР, граничащее с юридической безграмотностью и/или произволом (в зависимости от точки зрения), вызвало ответную реакцию судебной и – шире – правоохранительной системы ПМР. (Разве лишь милиция Днестровска и Тирасполя показала себя, в общем, достойно). Эта реакция выразилась, например:

- в возбуждении Тираспольской прокуратурой против Петко Н.Н., заведомо невиновной, четырех уголовных дел в 2003 г. (для сравнения: всего прокуратурой в том году было возбуждено 14 уголовных дел);

- в организованном по сговору пересмотре приговора многолетней давности с целью наказать Петко Н.Н. рублем;

- в искусственном затягивании на два года рассмотрения иска Коробки В.Г. о компенсации материального ущерба в связи с потерей кормильца. Дожидались смерти 83-летнего инвалида первой группы с ампутированными ногами Коробки В.Г., ведь Петко, внучка истца, представляла в суде его интересы - так не получишь ты ничего;

- в изъятии судьями Тираспольского суда Вильгаук С.И. и Цверковичем А.Б. в алиментном деле Петко важного доказательства и последующем сокрытием прокуратурой и судом этого уголовно наказуемого деяния, предусмотренного ст. 301 УК ПМР.

Не случайно в 2004 г. Петко Н.Н. вынуждена была потребовать отвода всей судебной системы ПМР, который, естественно, не был принят.

В уголовном деле рассматривалось два гражданских иска к Улыбину В.А.: иск Новачлы М.К. - жены погибшего, о взыскании материального ущерба и иск Петко Н.Н. – дочери погибшего, о компенсации морального вреда. Один из исков, Новачлы М.К., частично был удовлетворен в уголовном процессе в части возмещения расходов на похороны.

Затем в дело вступила зам. председателя Верховного суда ПМР Воровальницева Н.В. По ГПК ПМР она не являлась лицом, уполномоченным приносить протест на решения судов первой инстанции, тем не менее такой протест на определение Слободзейского суда об индексации Воровальницева внесла, а Верховный суд ПМР в сентябре 2002 г. протест неуполномоченного лица Воровальницевой рассмотрел и удовлетворил, отменил индексацию присужденных сумм. Петко пыталась обжаловать. Вместо того чтобы отменить явно незаконное определение, чиновники Верховного суда ПМР встали на защиту своих амбиций непогрешимости. Петко четырежды на протяжении семи месяцев обращалась с надзорной жалобой к Председателю Верховного суда ПМР Ивановой О.Д., которая по существу не рассматривалась. Взамен приводились нелепые объяснения, не выдерживающие никакой критики, поскольку нарушение закона при удовлетворении протеста неуполномоченного лица Воровальницевой являлось очевидным и бесспорным.

Заслуживают внимания некоторые обстоятельства внесения протеста. Он внесен более чем через два года после приговора, более чем через год после исполнения решения. При этом ответчик Улыбин никогда не оспаривал присужденную к уплате сумму, не сопротивляясь ее выплатил, не просил он и прокуратуру о внесение протеста по поводу выплаченной суммы. Он был не менее Петко удивлен инициативной любезностью, проявленной прокуратурой ПМР в его адрес, когда об этом узнал.

Такую щепетильность в части соблюдения законности в судах прокурор ПМР В.П. Захаров объяснил желанием ГСО вновь проверить старое дело. Да Бога ради, проверяйте, у прокуратуры ведь других дел нет, а все преступники в ПМР пойманы и наказаны! Однако при этой проверке прокуратура ПМР почему-то не обратила никакого внимания на незаконный протест неуполномоченного лица Н.Воровальницевой в том же самом деле, на незаконное его удовлетворение Верховным судом ПМР и не опротестовала эти незаконные документы. И не делает этого до сих пор. Такое избирательное внимание к беззаконию подтверждает: искали лишь повод наказать Петко.

С протестом прокурора Н.Стародуба не были ознакомлены до судебного заседания Президиума Верховного суда ПМР ни Петко, ни Улыбин. В результате Петко была лишена права обратиться к вышестоящему прокурору с просьбой об отзыве протеста. Не были приглашены указанные лица и на заседание Президиума Верховного суда ПМР, когда рассматривался протест. О состоявшемся постановлении Президиума они узнали через месяц, при рассмотрении одной из кассационных жалоб. О.Д.Иванова заявляет, что протест направлялся, но почта не доставила, так как у суда нет средств на заказные письма и письмо было направлено простое. Но отправка простого письма не является надлежащим уведомлением в духе требований закона, так как в случае с простым письмом не подтверждается ни факт его отправки, ни факт получения. Заявление О.Д. Ивановой только убеждает, что государство ПМР материально не в состоянии обеспечить надлежащее функционирование судебной системы.

Я далек от мысли, что в Верховном суде ПМР, когда надо, делают запись в канцелярской книге об отправке простого письма, но само письмо не отправляют. Однако исключить такую возможность нельзя. Тем самым открывается лазейка для достижения желаемых процессуальных результатов. Так, в 1999 г. следователь Слободзейской милиции О.И. Балан, несмотря на неоднократно выраженную просьбу Петко не отправлять ей документы по почте простым письмом (она готова была всякий раз являться за ними лично), все-таки использовал почту в интересах Улыбина. Незаконно отказав в возбуждении гражданского иска, следователь «вернул» по почте простым письмом иск с прилагаемыми документами, в результате чего были утеряны платные справки и (навсегда) подлинники документальных доказательств по иску. В ПМР и прокурор (в данном случае речь веду о прокуроре Слободзейского района А.М. Урском) может показать канцелярскую книгу с соответствующей записью об отправке простого письма и развести руками. Но никаких мер против «нерадивой почты» не предпримет. В ПМР властям, видимо, выгодна такая почта.

И, наконец, кому был выгоден протест прокуратуры и последовавшее постановление Президиума Верховного суда ПМР? Улыбину? Нет, поскольку расходы на похороны, являясь частью возмещения вреда, причиненного увечьем и иным повреждением здоровья, в общем случае не подлежат возврату, и Улыбин ничего не мог вернуть по закону. Выгодно было только Н.Воровальницевой. Как с радостью сообщила О.Д.Иванова Н.Н. Петко на очередную надзорную жалобу по Н.Воровальницевой: «Ваша просьба о внесении протеста на определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда ПМР от 12 сентября 2002 г. оставлена без удовлетворения, поскольку Постановлением Президиума Верховного суда ПМР от 10 января 2003 г. приговор в части гражданского иска отменен, Ваши исковые требования оставлены без рассмотрения и обжалуемое вами определение правового значения для рассмотрения данного спора не имеет». Вот зачем потребовалось прокуратуре и Верховному суду ПМР огород городить! Через восемь месяцев после первой надзорной жалобы Петко на протест Воровальницевой и порожденное им определение Верховного суда ПМР, после нескольких безнадежных попыток околоправового судебного крючкотворства с целью защиты реноме Воровальницевой, Верховный суд ПМР, как ему казалось, с помощью протеста прокурора и безобразного постановления от 10.01.2003 г. вышел из положения. (Если сговора с прокуратурой не было, то откуда судья Верховного суда ПМР Гаврилюк В.А. мог за месяц до принесения прокуратурой протеста знать о нем?). Но им только так казалось, что вышли из положения. Ведь незаконные судебные постановления должны отменяться в силу самой их незаконности, а не потому, имеют или не имеют они правовое значение при рассмотрении какого-либо спора. Однако отменять незаконное само по себе определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда ПМР от 12.09.2002 г. ни прокуратура ПМР, ни Верховный суд ПМР не торопятся.

Такова история появления протеста прокуратуры ПМР от 25.12.2002 г. и постановления Президиума Верховного суда ПМР от 10.01.2003 г. История грязная.

- Неправильно указаны фамилии истцов: Новачина вместо Новачлы, Петкова вместо Петко. А ведь дело уголовное, связанное с конкретной личностью – и ни с кем иным! При первом знакомстве с постановлением Президиума Верховного суда ПМР по «живой» копии (на копии стояла подлинная подпись О.Д. Ивановой и печать Верховного суда ПМР) я обратил внимание Председателя Верховного суда ПМР на неправильные фамилии и попросил дать возможность ознакомиться с подлинником постановления. Мне было отказано. Лишь через две недели ксерокопия подлинника была получена по почте. В ней уже значились фамилии Новачлы и Петко (а не Новачина и Петкова). В сопроводительном письме О.Д.Иванова сообщала, что ошибка произошла по вине машинистки. Прокурор ПМР В.П.Захаров на мое указание о разночтении в фамилиях также свалил ответственность на непрофессиональную машинистку Верховного суда ПМР. Однако объяснения Ивановой и Захарова несостоятельны. Я профессиональный литератор, не один десяток лет работаю со словом и машинистками и знаю, что напечатать «Петкова» вместо «Петко» машинистка не может. Это исключено. Потому что неправильно напечатанное слово (Петкова) содержит правильное слово (Петко) и к нему добавлены две буквы. Таких опечаток не бывает. Бывают изменения неправильно прочитанных букв, но не добавление лишних букв к полностью правильно прочитанным. Не надо лукавить, машинистка напечатала именно то, что у нее было перед глазами в первоначальном тексте постановлении Президиума Верховного суда ПМР, а именно «Петкова» - так, как это было написано и в протесте прокурора. Таким образом, я утверждаю, что в Верховном суде ПМР первоначальный текст постановления был исправлен задним числом после моего указания на ошибку, что может быть квалифицировано как подлог. Попытка В.П. Захарова спрятаться за машинистку Верховного суда ПМР еще и потому несостоятельна, что ведь и в протесте прокурора Н.Стародуба значатся неправильные фамилии, причем такие же неправильные, буква в букву, как в постановлении Президиума. Это же надо, буква в букву! Видимо, все машинистки ПМР ошибаются одинаково. Но так не бывает. Правдоподобнее, что и машинистка прокуратуры, и машинистка Верховного суда ПМР печатали «Петкова» - так, как видели глазами на бумаге, которую им дали перепечатать. Это, во-первых. А во-вторых, - и самое главное! - даже если признать, что обе машинистки одинаково ошиблись, не мог Верховный суд ПМР рассматривать протест в отношении Новачиной и Петковой, а принимать постановление в отношении Новачлы и Петко. Не имел права. И нечего тут выкручиваться.

- Неверно указаны суммы исковых требований и присужденная сумма. Без комментариев. Достаточно просто свериться с приговором. Кстати, в приговоре постановлено «Взыскать с Улыбина В.А. сумму ущерба в размере 2.054.000.00 млрд. руб.» То есть, с учетом деноминации, Улыбин должен был заплатить 2.054.000.000 деноминированных рублей. Это, конечно, является ошибкой Слободзейкого суда, подтверждающей правило - о низком качестве подготовки документов в судах ПМР.

И протест прокурора и постановление Президиума Верховного суда ПМР противоречат закону по многим позициям.

Действительно, и в протесте, и в постановлении говорится: «В приговоре суда не указано, какие именно требования им удовлетворены, а какие оставлены без рассмотрения (другими словами, этот факт Слободзейским судом не установлен – Л.Л.). Исходя из сумм расчета истцов (л.д.75) и указания об этом суда (л.д. 174), можно сделать вывод (этими словами далее устанавливается факт, не установленный судом первой инстанции – Л.Л.), что суд удовлетворил требования истцов о возмещении расходов «в связи со смертью и похоронами» на сумму 394,34 у.д.е.» А далее этот факт, установленный не судом первой инстанции, а судом надзорной инстанции - Президиумом Верховного суда ПМР, объявляется незаконным и приговор суда первой инстанции в части гражданского иска отменяется: «Однако с таким выводом суда согласиться нельзя (еще раз подчеркну: такой вывод сделал не Слободзейский суд, а сам Президиум Верховного суда ПМР в своем постановлении, – Л.Л.), поскольку из указанного расчета видно, что эти расходы в основном понесены на организацию поминок (9, 40 дней и т.д.), возмещение которых законом не предусмотрено».

Важно, что послуживший причиной отмены приговора вывод сделан Президиумом Верховного суда (вслед за прокурором) не в утвердительной, а в предположительной форме: «можно сделать вывод». Резолютивная же часть – бесспорна и утвердительна. Уж вы будьте последовательны и напишите тогда и резолютивную часть также в предположительной форме: «Приговор суда в части гражданского иска можно отменить». Посмеемся вместе – и делу конец.

«Можно сделать вывод…» А можно ведь и не сделать. Или можно сделать совсем другой вывод. Действительно, в обоих документах утверждается, что «…из указанного расчета видно, что эти расходы в основном понесены на организацию поминок». Из указанного расчета видно как раз другое, а именно: расходы на поминки составляют только треть (143 у.д.е.) от 394 у.д.е. Когда это у нас треть чего-либо стала «в основном»? Остальные две трети не имеют никакого отношения к поминкам, а именно: компенсация за утраченный велосипед (100 у.д.е.), анатомирование (40 у.д.е.), изготовление оградки (30 у.д.е) и другие расходы на погребение. Исходя из того же самого расчета, который обозревал и положил в основу вывода Верховный суд ПМР, еще более обосновано «можно сделать вывод», что «в основном» истцы требовали возместить не расходы на поминки, а утрату велосипеда и другие прямые расходы на погребение. Компенсация данных расходов, бесспорно, предусмотрена законом в полном объеме. Тогда позвольте спросить: на каком основании отменен приговор в части гражданского иска?

В обоих документах основание отмены сформулировано так: возмещение расходов на поминки «законом не предусмотрено». И протест, и приговор отделались этой ничего не значащей фразой, в то время как закон требует точной ссылки на норму, которой руководствовались. Каким законом не предусмотрено? Из частного разъяснения Петко прокурора ПМР В.П. Захарова следует, что в протесте под «законом не предусмотрено» имелось в виду постановление Пленума Верховного суда МССР от 23.03.78 г. Но данное постановление утратило силу в связи с принятием постановления Пленума Верховного суда МССР от 3.05.88 г., о чем прокурор Захаров был поставлен нами в известность. А вот чем руководствовался Президиум Верховного суда ПМР в постановлении от 10.01.2003 г. не известно. 9.12.2003 г. Конституционный суд ПМР принял постановление №6-П/03 по делу о проверке конституционности правоприменительной практики Верховного суда ПМР при рассмотрении уголовных и гражданских дел в кассационном порядке и в порядке надзора, сложившейся после 22.07.2002 г. В п.5 названного постановления Конституционный суд указал, что «… постановления Пленумов Верховных судов СССР, МССР, ССР Молдова как один из видов правовых актов СССР, МССР, ССР Молдова утратили силу и не подлежат применению на территории ПМР с 24.07.2002 г.» Если в 2003 г. Президиум Верховного суда ПМР руководствовался постановлением Пленума Верховного суда МССР 1978 г. или даже 1988 г., то это незаконно. Однако Петко Н.Н. поставить так вопрос перед Конституционным судом ПМР не может, поскольку в постановлении Президиума Верховного суда ПМР написано «законом не предусмотрено» - и все. Так Президиум Верховного суда ПМР лишил Петко Н.Н. возможности обжаловать принятое постановление в связи с неконституционностью.

Далее. И в протесте, и в постановлении установлено, что в ходе уголовного дела было подано два иска от двух разных истцов: «При рассмотрении настоящего  уголовного дела   жена погибшего в ДТП Новачлы М.К. обратилась с иском к подсудимому Улыбину о возмещении вреда в сумме 1769, 92 у. д.е. и дочь погибшего Петко Н.Н. о возмещении морального вреда в сумме 10000 у.д.е. (л.д.74-77).» В резолютивной же части прокурор просит, а Президиум Верховного суда ПМР удовлетворяет его просьбу: « Приговор Слободзейского  районного суда от 13 октября 2000 г. по обвинению Улыбина в части гражданского иска отменить, оставив исковые требования Петко без рассмотрения, предоставив ей право обращения в суд в порядке гражданского судопроизводства».

Вот ответьте на вопрос: в части какого из двух гражданских исков – Новачлы или Петко – произведена отмена приговора?

По смыслу резолютивной части вытекает, что приговор отменен в части гражданского иска Петко, при этом ее исковые требования оставлены без рассмотрения и ей предоставлено право обратиться в общегражданский суд. Но иск Петко был заявлен о возмещении морального вреда, а в постановлении ни слова не сказано о том, что удовлетворение морального вреда «законом не предусмотрено», о моральном вреде ни сказано вообще ни слова. Тогда чем обоснована отмена приговора в части гражданского иска Петко? К тому же, исковые требования Петко о компенсации морального вреда Слободзейским судом и не рассматривались, они рассматривались после вынесения приговора, другим, Тираспольским судом в порядке гражданского судопроизводства. Таким образом, Президиум Верховного суда ПМР предоставил Петко право вторично обратиться в суд с теми же самыми требованиями в порядке гражданского судопроизводства. Вот ведь что вытекает из резолютивной части.

Галиматья, конечно, однако она имела для Петко неприятные последствия. На основании постановления Президиума Верховного суда ПМР от 10.01.2003 г. преступник Улыбин подал заявление о повороте исполнения решения и потребовал вернуть 394 у.д.е., выплаченные им в возмещение расходов на похороны убитого им Новачлы Н.В. Моральная низость этого требования меркнет перед поступком так называемых судей ПМР (прежде всего говорю о члене Президиума Верховного суда ПМР Н.Демкиной – надо было видеть ее в кассационном процессе), которые с наслаждением, что могут «прищучить» Петко, удовлетворили требования убийцы. Не остановили: ни обоснованно выраженное недоверие всему составу суда, ни довод о том, что нигде в постановлении не сказано об отмене присужденных 394 у.д.е., ни довод о том, что при повороте исполнения решения возврат расходов на похороны «законом не предусмотрен», ни довод о том, что УПК ПМР вообще не предусматривает поворота исполнения решения, а ГПК в данном случае не применим, так как норма ГПК о повороте исполнения решения противоречит норме УПК о пересмотре приговора, а гражданский иск рассматривался в уголовном деле, в уголовном процессе.

Надо отметить, что гражданский иск в уголовном деле, как свидетельствует дело Петко-Улыбина, для судей ПМР является совершенно неподъемной проблемой. Сначала иск вообще не хотели рассматривать в уголовном деле. Затем с грубым нарушением закона его рассмотрели частично, оставшуюся часть передали на рассмотрение в общегражданский суд. Судьям ПМР как будто неведома разница между частичным удовлетворением иска (это законом предусмотрено) и частичным рассмотрением иска (это законом не предусмотрено). Им неведомо, что при передаче дела из уголовного процесса в гражданский процесс существенным, кардинальным образом нарушаются права истца. Поскольку в гражданском процессе бремя доказывания лежит на истце, в то время как в уголовном процессе бремя доказывания лежит на стороне, производящей производство по делу, то есть на следователе или прокуроре с их неизмеримо большими возможностями в истребовании и получении доказательств, необходимых для суда. Такая льгота в уголовном деле истцу (как правило, одновременно и пострадавшему) вполне объяснима: тем самым государство, не защитившее истца от уголовного преступления против него, берет на себя бремя заботы о возмещении ему материального ущерба, причиненного преступлением. Судьи ПМР этого не понимают, они применяли ГПК там, где он противоречил УПК, где УПК содержал специальную норму и потому должен был применяться только УПК. Пальма первенства тут, несомненно, принадлежит уже упомянутой Н.Воровальницевой. Она первая в рассматриваемом деле стала руководствоваться ГПК вместо УПК, отказывая Петко в надзорной жалобе на приговор и отклоняя доводы Петко о том, что закон не предоставляет суду права на частичное рассмотрение иска в уголовном деле ссылкой на норму ГПК, которая предоставляет суду право на частичное удовлетворение иска. Если бы Н.Воровальницева руководствовалась УПК, а не ГПК при принесении своего протеста, породившего волну незаконных и аморальных действий со стороны судебной и правоохранительной систем ПМР, никаких проблем бы с ее протестом не было. Ведь в отличии от ГПК, не предоставляющего заместителю председателя Верховного суда ПМР права опротестования решений суда первой инстанции, УПК ему такое право предоставляет. Чтобы больше не возвращаться к Н.Воровальницевой, замечу, что она неоднократно возникала в делах Петко и всякий раз, мягко говоря, невпопад. В последний раз она отказала в жалобе Петко на бездействие Тираспольской прокуратуры, не принимавшей в нарушение закона в течение 5 месяцев постановление по факту совершения судьями Вильгаук С.И. и Цверковичем А.Б. уголовно наказуемого деяния. При этом свой отказ Н.Воровальницева мотивировала тем, что вопрос о возбуждении уголовного дела в компетенцию Верховного суда ПМР не входит. А у нее никто и требовал возбудить уголовное дело. Я далек от мысли, что Н.Воровальницева некомпетентна. Она вот знает, что накануне, буквально пару месяцев перед тем, Верховный совет ПМР внес изменение в УПК ПМР, которым суды были освобождены от процедуры возбуждения уголовных дел, что еще совсем недавно входило в их компетенцию. Следит, значит, Н. Воровальницева за изменениями закона. Чего-то значит понимает. Но тогда ее нелепые аргументы заслуживают даже более пристального внимания как факты манипулирования законом и служебным положением, то есть должны оцениваться по более тяжелой статье. Не допускаю мысли, что в действиях Н.Воровальницевой присутствуют некие злоупотребления судебной властью. Скорее всего, ее действия продиктованы стойкими убеждениями в том, что вокруг – абсолютно безграмотный в правовом отношении народ, которому можно навесить на уши любую лапшу. Плюс дешевые амбиции собственной непогрешимости. Это, может быть, наиболее ярко просматривается у Н.Воровальницевой, но вообще-то проявляется у многих судей ПМР, с которыми довелось иметь дело. Многие них даже не утруждают себя подстраховаться хотя бы видимостью законности. Слободзейский судья В.Муклинов как будто не знает, что в судебных заседаниях необходимо вести протокол, который потом необходимо приложить к решению суда. Он этого не делает. Судья того же суда Г.Балан как будто не знает, что стороны по делу имеют право участвовать во всех судебных разбирательствах. Меня, например, многолетнего участника процесса, она просто не допустила, даже не скрывая своего раздражения в мой адрес.

Рассматриваемые протест прокуратуры и постановление Президиума Верховного суда ПМР от 10.01.2003 г. являются ярким примером профессионально-моральной несостоятельности судейских и правоохранительных кадров ПМР (говорю все-таки о профессионально-моральной, а не только моральной несостоятельности, поскольку в силу особенности профессии, моральная чистоплотность судьи, его честь и достоинство является частью его профессиональных качеств. «Ваша честь» обращаются к судье). Неряшливость, необоснованность (шапкозакидательство), нелогичность, недостойные мотивы появления в полной мере присутствуют в указанных документах. Не удивлюсь, если выяснится, что автором акции по пересмотру приговора Слободзейского суда была член Президиума Верховного суда ПМР Н.Воровальницева.

Постановление Президиума Верховного суда ПМР в одном, существенном пункте отличается от протеста прокурора, что не позволяет делать заключение об одном авторе у обоих документов. Но лучше бы для Верховного суда ПМР довериться прокурору полностью. Так, прокурор просил применить норму п.5 ст. 356 УПК ПМР и внести изменения в приговор. Но в постановлении от 10.01.2003 г. Президиум Верховного суда ПМР в этом прокурора не поддержал, руководствовался п.2 ст.356 УПК ПМР. Однако данная норма требует отменить приговор и прекратить дело производством либо передать его на новое судебное рассмотрение, и это требование не имеет ничего общего с резолютивной частью указанного постановления – «приговор Слободзейского  районного суда от 13 октября 2000 г. по обвинению Улыбина в части гражданского иска отменить, оставив исковые требования Петко без рассмотрения, предоставив ей право обращения в суд в порядке гражданского судопроизводства». Более того, резолютивная часть постановления препятствует разрешению спора. А если Петко Н.Н. с иском в порядке гражданского судопроизводства не обратится? У нее есть очень много оснований не обращаться.

Во-вторых, если речь идет о возмещения расходов на похороны, то эти расходы, являясь частью возмещения вреда, причиненного увечьем и иным повреждением здоровья, в общем случае не подлежат возврату, и незачем по этому поводу снова выяснять отношения.

В-третьих, Петко Н.Н. не предполагала и не обязана была хранить в течение четырех лет после вынесения приговора документы, подтверждающие расходы, которые, к тому же, являлись не ее документами, а находились у первоначального истца Новачлы М.К. Сегодня навести справки по поводу указанных документов нельзя, так как Новачлы М.К. умерла в 2000 г.

Чтобы как-то вывести ситуацию из тупика, Президиум Верховного суда ПМР поддержал просьбу прокурора оставить исковые требования Петко без рассмотрения. Если Петко не обратится по новой в суд, то никакого иска как бы и не было. При этом высший судебный орган ПМР допустил новое беззаконие. Оставление исковых требований без рассмотрения – вполне четкая правовая формула. Законом предусмотрен ограниченный список условий, при наличии которых исковые требования оставляются без рассмотрения. По УПК таких условий всего два. Первое, если истец не является на судебные заседания. Второе, если рассмотрение иска затягивает принятие приговора по уголовному делу. Совершенно ясно, что на момент принятия постановления Президиума Верховного суда ПМР – да и никогда ранее – ни первое, ни второе условие не имели места. По ГПК условий для оставления исковых требований без рассмотрения больше – всего шесть. Не буду их перечислять, уверен, членам Пленума Верховного суда ПМР они известны, сами смогут убедиться, что в деле Петко ни одно из этих шести условий не имело места. Вопрос: на каком основании исковые требования Петко оставлены без рассмотрения?

После подробного анализа двух безобразных по мотивам появления и по исполнению документов – протеста прокурора от 25.12.2002 г. и постановления Президиума Верховного суда ПМР от 10.01.2003 г., уважаемым членам Пленума Верховного суда ПМР будет не трудно понять мотивы аналогичных по безобразию действий отдельных представителей судебной и правоохранительной системы ПМР в других делах с участием Петко. Поэтому скажу о них вкратце.

Дело Коробки В.Г. Инвалид первой группы с ампутированными ногами, на девятом десятке жизни Коробка В.Г. обратилась в суд с иском о возмещении вреда в связи со смертью кормильца, ее зятя Новачлы Н.В., раздавленного Улыбиным. Интересы Коробки В.Г. в суде представляла Петко Н.Н. Иски о возмещении вреда в связи со смертью кормильца по закону должны рассматриваться в течение 10 дней. Первый судья Григорьева Л.К. рассматривала иск в течение 10 месяцев. Неоднократные попытки ускорить рассмотрение иска, с указанием на нарушение судом закона в части сроков рассмотрения, не возымели никакого действия ни в суде, ни в Министерстве юстиции ПМР. Нарушение сроков рассмотрения даже в таких исключительных обстоятельствах, как в случае с Коробкой В.Г., является в ПМР нормой в связи с перегруженностью судей. Каждый из них одновременно рассматривает несколько десятков исков (до 90). Это объективное обстоятельство. Вследствие него обеспечить исполнение закона в части соблюдения судами сроков рассмотрения дел государство ПМР не может. Но я утверждаю, что существует и субъективные причины задержки - преследование Н.Н. Петко. Они побуждают суды умышленно затягивать разрешение спора по иску Коробки В.Г. с целью дождаться смерти истца. В этом случае суды предполагают оставить исковые требования без рассмотрения. Тем самым указать Н.Н. Петко кто в доме хозяин. Приведу для примера два факта.

Кассационная коллегия Верховного суда ПМР под председательством члена все того же Президиума Верховного суда ПМР Н. Н. Демкиной отменяет решение судьи С.И.Чувакиной. Та рассмотрела иск Коробки В.Г. по второму кругу и удовлетворила его. В обоснование отмены Демкина со товарищи привела такую отсебятину, что даже судья Чувакина не выдержала. Она вынуждена была обратиться с надзорной жалобой в связи с отменой ее решения. По-моему, это уникальный в мировой судебной практике случай, если только не единственный в своем роде. Действительно, по мнению Демкиной со товарищи, суд должен был доказать, что погибший Новачлы мог по состоянию здоровья содержать на иждивении Коробку В.Г. и сегодня, если бы не был раздавлен Улыбиным. Доказать, что для этого у него должна была быть сегодня соответствующая большая зарплата. Суд, видите ли, не выяснил, на постоянной основе работал Новачлы или по договору. Все эти и другие требования не имели ни малейшего законного обоснования. Спустили иск на рассмотрение по третьему кругу - авось Коробка В.Г. не доживет до победы.

И другой факт. Судья Савицкая А.В. приступила к рассмотрению дела (по третьему кругу) через пять месяцев после того, как оно к ней попало. И тут же по ходатайству ответчика передала дело на экспертизу. Еще потянуть время, может, истец-таки умрет. При этом вопросы эксперту, на мой взгляд, не подлежали судебной экспертизе. Кроме того, судья Чувакина уже прибегала к помощи специалиста-эксперта, и это отражено в решении. Когда чувствуют, что не компетентны в специальном вопросе, не ждут пять месяцев и не ждут специального ходатайства стороны. Особенно в деле, на рассмотрение которого законом отпущено десять дней.

Затягивание дела через экспертизу - прием не новый. Использовался он уже и Улыбиным. В 2000 г. Улыбин заказал экспертизу, чтобы дождаться вступления в силу амнистии и избежать наказания. Сегодня он заказал экспертизу, чтобы дождаться смерти истца и также избежать наказания. В первом случае на все 13 вопросов эксперт отказался отвечать, поскольку ответ на них не подлежал экспертному заключению. Убежден, что и во втором случае, сегодня, мы получим отказ эксперта, если это будет независимый эксперт. Ответчик повторяется. Но и суд ПМР повторяется. В первом случае суд пошел на поводу у Улыбина против Петко. По тому поводу Петко пыталась возбудить дисциплинарное дело в отношении Слободзейского судьи Г.Балан. Делу не дали хода ни в Квалификационной коллегии судей, ни в Министерстве юстиции ПМР. И во втором случае суд пошел на поводу у Улыбина против Петко. Я уверен, что и теперь мы не сможем возбудить дисциплинарное дело по явным признакам действий, подрывающих авторитет суда.

В этом вопросе у нас нет никакого сомнения, поскольку даже уголовно наказуемые деяния, свершенные судьями ПМР, в этом государстве невозможно довести до надлежащего расследования. Я говорю об алиментном деле с участие Н.Н. Петко.

10 сентября 2004 г. Л.Леонов.

Вернуться на стартовую