Верховный суд ПМР в определении от 18.09.2003 г. обязал рассматривать мои исковые требования в части возмещения материального ущерба в связи со смертью кормильца на основании ст.ст.1119-1128 ГК ПМР. В связи с тем, что эти статьи содержат ряд существенных отличий от аналогичных статей 491-492 ГК МССР, ущемляющие мои интересы, вношу следующие уточнения в свои исковые требования.

1. Считаю, что положения ч.2 п.1 ст. 1126 ГК ПМР, ограничивающие тремя годами срок единовременного платежа, следует применять с учетом дня подачи искового заявления, то есть 19.09.2002 г., а не с учетом дня вынесения решения. В связи с этим считаю, что единовременный платеж должен начисляться с даты возникновения обязательства Улыбина В.А., то есть с 7.11.99 г., что не превышает установленного законом трехлетнего срока.

Я имею уважительные причины требовать начисления единовременного платежа. Исковые требования в мою пользу заявлялись еще в уголовном процессе. В соответствии с требованиями закона (ст. 121 УПК МССР) инициативу должен был проявить следователь, а затем и суд (п.3 ст. 199 УПК МССР). Однако следователь и суд не только не предупредили меня о праве подать иск, но в нарушение закона в уголовном процессе поданный иск не был даже рассмотрен полностью, в том числе, и о компенсации моего ущерба. В первом круге рассмотрения исковых требований в гражданской инстанции суд, отказываясь рассматривать требования о возмещении мне ущерба, не сделал замену ненадлежащего истца, что явилось одной из причин отмены 16.08.2001 г. Верховным судом ПМР решения от 25.06.2001 г. Второй круг рассмотрения исковых требований завершился принятием решения 3.07.2002 г. В этом решении мои исковые требования также не были удовлетворены, так как суд пришел к выводу о том, что исковые требования мною были поданы ненадлежащим образом. Поэтому только после кассационного обжалования 19.09.2002 г. мною было подано рассматриваемое до сих пор исковое заявление. Таким образом, задержка начала возмещения причиненного мне вреда произошла не по моей вине.

2. До преступления Улыбина В.А. я, проживая совместно в Новачлы Н.В. и ведя общее хозяйство, пользовалась натуральными доходами с дачи, единственным работником на которой был мой зять Новачлы Н.В. Размер этих доходов указан в расчете к иску (п.3). После преступления Улыбина В.А. я перестала получать эти доходы. Потеря этих натуральных доходов является моим личным прямым материальным ущербом. Теперь я вынуждена тратить деньги на покупку того, что ранее доставалось мне даром. Или отказаться от овощей и фруктов. Этот мой ущерб возник в результате преступления Улыбина В.А. по его вине. Требую от ответчика возместить этот причиненный лично мне ущерб. Поскольку ст. 1099 ГК ПМР вступила в действие только 22.07.2002 г., прошу рассмотреть это мое требование на основании ст. 475 ГК МССР, действовавшей на момент причинения лично мне указанного ущерба, то есть на 7.11.99 г. Указанное мое требование по основаниям ст. 475 ГК МССР было заявлено и в первоначальном иске, однако суд его не рассмотрел, а Верховный суд не высказался по этому основанию и требованию. Что дает право данному суду вернуться к рассмотрению этого требования. Разница этого требования и требования о компенсации вреда в связи с потерей кормильца есть, и она существенна. Если требование о компенсации в связи с потерей кормильца предполагает  доказательства моего иждивенчества по отношению к Новачлы Н.В., то требование о компенсации потери натуральных доходов по 475 ст. ГК МССР не связаны с доказательством иждивенчества. Имела натуральные доходы - потеряла натуральные доходы по вине Улыбина. Возмещай.

20.11.2003 г. Коробка В.Г.